Новый виток дискуссии о роли журналистов, спровоцированный жестоким избиением Олега Кашина, постепенно сменился обсуждением темы пропаганды насилия в нашем обществе. Кто, зачем и какими способами формирует эту атмосферу насилия и нетерпимости, и как долго мы будем с ней сталкиваться? Мы обсудили эти вопросы с руководителем научного совета Центра политической конъюнктуры Алексеем Чеснаковым.
— Алексей Александрович, после нападения на Кашина многие издания пишут о том, что необходимо разобраться, откуда в обществе формируется атмосфера насилия и что делать, чтобы от нее избавиться? Одни средства массовой информации во всем обвиняют власть, другие – оппозицию, третьи – само общество. Так кто же все таки виноват?
Я бы разделил два события. Первое – нападение на Кашина. С этим событием в целом все понятно, и сегодня в нем следует разбираться следователям. Второе событие – политическая кампания в СМИ, постепенно вылившаяся в обсуждение темы насилия. С этим, по-моему, следует разобраться более подробно. Тем более, что это не требует тщательного анализа вещдоков с места преступления и знания Уголовного Кодекса.
Во-первых, очевидно, что нападение на Кашина некоторые «независимые» комментаторы тут же использовали в собственных, не очень порядочных целях и интересах. Для них ведь с самого начала не существовало задачи разобраться в данном преступлении всерьез, рассмотреть все правдоподобные версии и найти реальных, а не виртуальных виновных. Их задачей было как можно скорее «назначить» ответственными тех, к кому они испытывали личную ненависть – в первую очередь, провластные молодежные организации. Проще говоря, самые рьяные противники Кремля использовали ситуацию с нападением на Олега для сведения счетов со своими политическими оппонентами.
Во-вторых, как-то странно обойден главный вопрос. В таких ситуациях, как говорили классики, прежде, чем задавать вопрос «кто виноват», необходимо ответить на другой, гораздо более важный — «кому это выгодно». В случае с нападением на Олега, ответы могут быть самые неожиданные. Очень многим и во власти, и в оппозиции не нравилось то, что делал Кашин и как журналист, и как блоггер, и просто как неравнодушный человек. Но уж властям преступление против Кашина и последующая шумиха точно не были нужны. Как не нужны они были и тем, кто власть поддерживает. Власть, вообще-то, в ситуции политической стабильности и высоких рейтингов не устраивает подобные «демонстрации силы». Для этого у нее есть другие, более мощные и эффективные инструменты. Как раз наоборот – именно представители самой радикальной части оппозиции могли быть заинтересованы в таком «резонансном» преступлении. Среди них и радикальные фанатские группировки, и осколки НБП, и нападавшие на администрацию Химок активисты «Антифа» и т.д. Тем более, именно о них в последнее время Кашин писал очень резко. Для них нападение на Кашина, обвинения в этом власти и последующая медиа-война с провластными молодежными группами выгодны гораздо больше. Все эти фашистские и сочувствующие им подонки всегда действовали подобным образом. Тем более, что провокации – их традиционное оружие в борьбе с властью.
В-третьих, следует отметить показательно циничное отношение к данному событию т.н. радикал-либеральной оппозиции. Для них ведь безразлично, избит журналист, блоггер или просто неравнодушный гражданин. Для них главное — вставить любое лыко в строку «против режима». И тут все средства хороши. В том числе, и подобные провокации. Судя по истерической реакции, объективное расследование по делу Кашина им не нужно. Те же самые люди, которые еще вчера говорили о правовом государстве и независимом суде, немедленно начали требовать от президента наказания и отставок именно тех, на кого они укажут. Им ведь не важно, кто на самом деле виноват. Главное – свести счеты. Вряд ли кто-то из них «заказал» Кашина и, тем более, кто-то из них его бил. Но воспользовались этим преступлением они сполна.
И, наконец, собственно проблема безопасности журналистов в этой еще не завершенной медиаистории мало кого интересует. Посмотрите, что происходит сегодня, когда у обвинителей власти закончилась хорошо срежиссированная истерика по «делу Кашина». Некоторые из них, видя, что ситуация приобретает ненужный им оборот, и сам Кашин указывает не на тех, на кого они очень хотели, тут же переключились на другие темы.
— Вы полагаете, что нападение на Кашина для них — лишь предлог для пиар-кампании?
Сам факт резонансного преступления или провокации всегда является хорошим поводом для того, чтобы манифестировать свою позицию по отношению к другим, а уж к власти — особенно. Эти же инструменты очень выгодня для кампании против политической системы в целом и тех, кто ассоциируется с ней. Еще раз обращаю внимание, что как только «тема Кашина» стала «остывать», некоторые СМИ тут же переключились на другую, породившую в обществе настоящий шок. Я имею в виду дело о массовом убийстве в селе Кущевская. Современные СМИ так устроены. Они всегда ориентируются не на решение проблемы, а на ее раскрутку, тем более когда речь идет о подобном насилии.
— Но разве это не естественно? Ужасное убийство 12 человек всколыхнуло всю страну. И нам важно понять, как стала возможной безжалостная резня нескольких семей вместе с детьми! Всем хочется понять, почему это произошло.
Очень многие считают, что такие чудовищные преступления, как в Кущевской вообще возможны, поскольку о них слишком много говорят в медиа. Аргумент следующий: насилие в обществе порождается в первую очередь самими СМИ. Это отмечают многие психологи, эксперты в области общественного мнения, криминалисты. Правда, рецепты тут — не совсем логичные. Дескать, давайте введем ограничения на просмотр телешоу и криминальных боевиков, и все население постепенно станет более нравственным. Чушь полнейшая, конечно же. Ведь в советское время, без нынешнего агрессивного медиапродукта, были свои «чикатилы». Мне кажется, это чрезвычайно прямолинейный, а потому примитивный и не работающий подход, который, конечно, удобен для пропаганды. Он предполагает общую безответственность. Однако, поскольку такое решение принять невозможно (ведь никто не станет в демократическом обществе диктовать СМИ что им показывать и что не показывать), то и проблема как бы растворяется в нерешаемом компромиссе – или цензура, или атмосфера насилия.
— Хорошо, тогда откуда эта атмосфера насилия озлобленность, которая ощущается всеми?
Попытайтесь отделить нагнетаемые в связи с последними событиями ужасы и реальный анализ. Разве до последних событий мы не сталкивались почти с ежедневными актами насилия?
Атмосфера насилия в российском обществе сложилась еще с в конца 80-х и начала 90-х годов. Связано это было с переходом к новой экономике, в которой сформировалось не только цивилизованное, но и, как сейчас принято говорить, «силовое предпринимательство», а попросту говоря бандиты. В обществе возникли новые материальные ценности, но медленно формировались ценности духовные. Вернее, они замещались бытовой моралью – сильный всегда прав. К тому же, это традиция для советского общества, даже в последние годы существования бывшего облегченным вариантом «казармы» или «зоны», как кому нравится. На все эти проблемы наложился крах надежд целого поколения или даже поколений людей, которые были озлоблены, поскольку пережили понимание, что их жизнь фактически закончена, и, следовательно, ничего не стоит. Человек, «проходящий, как хозяин необъятной Родины своей», в пять минут стал «маленьким», ничтожным человеком из знакомых ему по школьной программе романов Достоевского.
Термин «лихие 90-е» возник не случайно. Конечно, сегодня романтизировать то время может только очень плохо помнящий человек. Практически ни у кого, начиная от президента и заканчивая дворником, в те годы не было ощущения личной безопасности. Человек, выходя на улицу, нередко думал, что назад может уже не вернуться.
Но распространенность и допустимость насилия были не только естественным следствием катастрофы обветшалого Советского государства с его правоохранительной машиной и системой соцобеспечения. Люди стали забывать, что новое российское государство с самого начало своего существования было непосредственно связано с актами массового насилия – и неудавшийся переворот августа 91-го, и октябрь 93-го, и первая чеченская война. В самом начале нашей новой истории произошел реальный раскол общества – политические оппоненты были в первую очередь настроены на насилие. Институциональных инструментов у них в то время не существовало. В итоге, все видели, как сторонники одной из ветвей власти штурмовали мэрию и Останкино, а их оппоненты расстреливали парламент из танков. Это и сформировало отношение к насилию в политике почти как к норме. Да и общество было заражено насилием. Убийства Листьева, Холодова, Старовойтовой, депутатов Госдумы, губернаторов и бизнесменов, бытовая преступность в конце концов сформировали атмосферу обыденности такого рода преступлений. В итоге, общество перестало на них особо остро реагировать. Не случайно у некоторых апологетов 90-х такая короткая память.
— Стоит ли вспоминать о таких случаях именно cейчас, может все уже давно прошло и на улице давно уже не 90-е?
Конечно, стоит. Когда многие известные всей стране люди то ли по-глупости, то ли сознательно пропагандируют насилие под флагом борьбы с властью и за демократию, это убивает и будущее государства, и будущее демократии. По-моему, именно представители радикальной оппозиции и сочувствующие им медиа ответственны за рост насилия в обществе. Если вы оправдываете насильственные действия по свержению власти, если вы организуете акции сочуствия по отношению к радикалам, закидывающим здания «коктейлем Молотова» и дымовыми шашками, нападающих на милиционеров, то не нужно «морализаторствовать». По-моему, если вы с одной стороны говорите о неопустимости насилия, а с другой – поддерживаете таких людей как Лимонов и Квачков, то вы — или шизофреник, или провокатор.
Подробности от АК: